ОБЩЕСТВО ЛИС

Перевод Идущего Бизона

Общество Лис (точнее Лисята - i'axuxke;) было в общих чертах схоже с Кистенями. Когда последние отказались от шаровидных эмблем и приняли прямые и изогнутые жезлы конкурирующего клуба, подобие было особенно усилено. Однако Лисы танцевали по-другому, передвигаясь по кругу налево, и каждый участник делал низкий скачок обоими ногами.

Эти два клуба были так тесно связаны, что один осведомитель поведал о едином происхождении обеих клубов. Кроу, сказал он, возвращавшиеся от охоты на бизонов, увидел видение, в котором были показаны две изогнутые и две прямых сосновых палки, обернутые шкурой выдры и с перьями орла. При возвращении он обрезал свои волосы, оставив центральный гребень, и намазал стриженную часть белой глиной. Он также сделал головной убор из кишок медведя, раскрашенных красными полосами. Тогда он организовывал общество Лис и Кистеней, но последние коротко обрезают свои волосы только впереди. Если принять это сообщение за правило, то это показывает склонность клубов кроу перенимать особенности друг друга. Поскольку среди Хидатса головной убор из кишки медведя был отличительной чертой только Кистеней, то среди кроу он был только у общества Грязных Рук. Волосяной гребень, естественно, наводит на мысль об обществе Полубритых Голов, которое кроу рассматривает предшественником Кистеней, но Хидатса считают, что когда-то члены их общества Лисы тоже стригли свои волосы.

Другие осведомители считают, что общества появились в разное время. Один кроу, который заснул во время своего похода, увидел много лис, которые лежали и пели песню Лисы. Он организовывал общество после возвращения. Сначала оно было составлено исключительно из молодых мужчин, но позже старшие люди также присоединились к ним. Согласно другому утверждению, старик, имевший подобное видение, носил шкуру лисы во время танца, который стал типичным для клуба, поэтому члены были названы Лисами. Наконец, Седой Бык (Gray-bull) предположил, что все клубы были созданы Стариком Койотом.

Эти свидетельства хорошо иллюстрирует склонность кроу приписывать создание культурных традиций или видениям, или культурному герою.

Осведомители иногда упоминали пояса из шкуры лисенка или накидки из шкуры лисы. Последние представляли из себя сложенную пополам шкуру с разрезом для головы и хвостом, висящим внизу спины. Такие накидки были в организации Лисят у оглала-дакотов, следовательно подобные знаки отличия были приняты в одно время для подобного эквивалента у кроу. Один осведомитель рассказал об отличительном виде раскраски: Лисы красили одну сторону лица красным, а другую желтым, тела расписывали черным и желтым, в то время как Кистени красились розовой краской.

Большинство моих осведомителей отрицало любое различие в одежде между Лисами и Кистенями. Я считаю, что это является истинным для 1870, но в более раннем периоде эти клубы имели свои знаки отличия.

Структура этих двух обществ в последней половине прошлого столетия была поразительно схожа. Так, имелись подразделения Лисы, соответствующие таковым у Кистеней, наиболее часто разбитые по возрастному признаку.

Самые молодые члены назывались bakawi'a - Непослушные (возможно 18 или 20-летнего возраста); промежуточным звеном были i'axuxk-i'ate - Небольшие Лисы; и последняя группа называлась 'axuxke, описанные как тихие, добродушные мужчины зрелого возраста. Гора-Колокол начал в Непослушной группе и автоматически попадал в два другие.

Кроме того имелись несколько меньших групп, обозначенных некоторым прозвищем. Так пять или десять товарищей Лис, однажды похитивших жену Кистеня, они были названы "Лисы без Возлюбленных"; несколько тучных членов общества были прозваны "Жирные Лисы " (i'axuxk ira'pe); а те, кто первыми купил большие черные шляпы у торговцев, были названы Большие Шляпы (ikyu'p isa'te). Последнее имя, согласно Сидящему-Лосю, объединило всех Лис, кроме Непослушных. РебенокВо-Рту сообщил, что он вступил вначале к bakawi'a, затем стал Большой Шляпой, и, наконец, Лисой Без Возлюбленных. Он назвал также еще одну дополнительный группу - Лисы Со Многими Возлюбленными (i'axuxke das aho ').

Относительно платья, символов и преемственности обрядов не имелось абсолютно никаких различий между любым из этих подразделений, только bakawi'a имели специальную функцию. Если в ежегодном похищении жена Кистеня отказалась идти с Лисой по его просьбе, и говорила, что никогда не была его любовницей, Лис был обязан доказать их прежнюю связь. Если ему это удавалось, bakawi'a брал ее силой.

Bakawi'a сидели в отдельной части жилища общетва, но с двумя старшими мужчинами, которые «думали для них». Bakawi'a рассматривались детьми и действовали соответственно, таская мясо из котелка прежде, чем оно было сготовлено. Как только запевали песню, они вскакивали и начинали танцевать. Хотя они всегда шутили, их старшие члены никогда не обижались на их поведение и были довольны видеть мальчиков, наслаждаться их непосредственностью.

Как и у Кистеней, предводители расценивались как мужчины "сделанные, чтобы умереть". Их отношение отражено в следующей песне, которая, однако, может быть принята как воплощение идеалов всех членов:

I'axuxke katu'we, bacbi'awak, ce'wak. Вы дорогие лисы, я хочу умереть, так говорю я.

Другой общей чертой для всех клубов было ограничение обязанностей одним сезоном. Служитель выбирался весной и освобождался от своих полномочий с первым снегопадом. Однако, он мог бы быть выбран и на следующую весну.

Лисы, подобно их соперникам, имели двух руководителей, двух носителей изогнутых жезлов, двух предъявителей с прямым жезлом, и двух тыловых мужчин. Кроме того, имелся один или два akdu'cire, — иметь которых, однако, было честью для каждого клуба. Они должны были быть самыми храбрыми, их приглашали на все праздники и они всегда начинали есть прежде других. В отличие от других предводителей, знаменосец втыкал свой жезл в землю, когда видел врага, и затем должен был оставаться там независимо от опасности. Он не мог вырывать его сам, ему разрешалось бежать, если друг выдергивал жезл для него. Согласно Седому Быку, носитель изогнутой палки мог отходить на короткое расстояние от жезла, в то время как мужчина с прямым жезлом, как предполагалось, не отступал вообще; соответственно, для последнего служителя было более позорно уклониться от своих обязанностей. Ребенок-Во-Рту определил различия по другим линиям: при столкновении руководители должны были сделать удачный ход первыми. "Если они не боялись и побеждали врага, люди их очень любили". С другой стороны, владельцы изогнутых жезлов должны были спешиться, воткнуть свои жезлы и делать стоянку, даже если все другие убегали. В подобном затруднительном положении функцией тылового руководителя было обратить врага в бегство и убить его. Другие руководители не могли ему помочь, но любого воина, бежавшего с поля боя, подвергали презрению и сравнивали с менструирующей женщиной.

Ребенок-Во-Рту сказал, что палка символизировала дерево, слишком тяжелое, чтобы быть поднятым. Жезл терял свою ценность, если однажды был брошен своим владельцем. С другой стороны, обертка из кожи выдры высоко ценилась, и некоторые из мужчин хранили ее для дальнейших поделок. Родители выбранного служителя отдавали за такую кожу выдры хорошую лошадь, а Ондатра(Muskrat) купила ее для своего сына за одно платье с зубами лося. В отличие от подобных жезлов некоторых других племен, жезлы предводителя кроу имели сосновую древесину, очищенную от коры и не имели каменного или железного наконечника, а просто сужались к нижнему концу. Большинство жезлов было обернуто с кожей выдры, и в двух или трех местах на жезле висела пара небольших полос кожи выдры. Это относилось к любому жезлу, но прямая форма была, кроме того, возглавлена наверху пером орла. С другой стороны, изогнутый жезл был сделан путем привязывания к сосновому древку палки красной ивы, выгнутой аркой и закрепленной шнуром в таком положении. Петля также была обернута кожей выдры и полосы этого материала свисали к конца изогнутой части.

Выбор предводителя так же, как у Кистеней. Старики обсуждали того, кто должен быть выбран, и приближались к нему с трубкой, но члены общества часто отказывались, говоря "я боюсь, что не достаточно силен". Иногда избиратель обращался к насильственным методам и касался губ кандидата мундштуком трубки. Когда Седой Бык был выбран носителем изогнутого жезла, трубка безуспешно была предложена каждому; тогда его товарищ захватил его за волосы, потянул его, и вынудил его губы коснуться трубки. Как и в другом клубе, очищенная палка ивы с корой, символизирующей кожу выдры, использовалась как макет, пока не был изготовлен настоящий жезл.

В конце концов предводитель был отобран, членство располагалось в установленном порядке. Руководители стояли друг около друга, позади них первая пара знаменосцев, затем рядовые, включая музыкантов, которые держали односторонние бубны из кожи и барабанные палочки. За ними следовала вторая пара носителей жезлов, и два ha'ke прикрывали тыл. В этом порядке они проходили через лагерь, исполняя свои песни. Родители новых знаменосцев срочно искали кожу выдры, поскольку до конца церемонии одна целая кожа должна была быть получена для каждого. Тогда клуб разбивался в четыре части, каждая шла к одному из предводителей, чтобы разрезать кожу выдры и обернуть жезлы. Предшественники недавно выбранных мужчин рассказали о своих подвигах при исполнении своих обязанностей и заключили истории такими словами: - "Я хотел бы, чтобы ты делал то же самое и победил врага. Мы знаем, что ты храбр, мы желаем, чтобы ты будешь бороться за наших людей". Нож, которым резали кожу выдры, красили черным, чтобы символизировать удачный ход. Вообще, черный цвет обозначал победу. Разрезатель кожи оставлял у себя нож и шило, используемое для сшивания полос. После пения все члены расходились по домам.

Между выборами и первым снегопадом кто-нибудь из Лис просил устроить пляски. Вождь-Бык рассказывал, что каждый из клубов танцевал по четыре раза в течение сезона. На таком случае Лисы выстраивались в открытое кольцо. Носители жезла повернулись бы их задние части на остальной части членов, являющихся единственными, привилегированными, чтобы действовать таким образом.

В 60-70-е годы большинство мужчин кроу принадлежало или к Кистеням или к Лисам. Они постоянно между собой конкурировали. Соревнование двух обществ проходило по двум направлениям: взаимное похощение жен (batsu'ara.u; bats - друг друга; u'a - жена; ara'.u - брать), и соревнование за честь первого удачного хода сезона.

После весенних выборов предводителей члены любого клуба начали кричать: "Hu'hu!" Это был вызов: это подразумевало, что они были готовы к похищению женщин. В течение рассматриваемого периода эта практика была ограничена этими двумя обществами. Считалось позором убежать с женой члена своего общества. Когда Атакующий- Лагерь (Charges-camp) присоединился к Кистеням, жена одного из его братьев попросила, чтобы он тайно сбежал с нею, но он отказался.

Теоретически мужчина имел право похитить женщину, если он предварительно был ее любовником. Если бы он лживо требовал ее, она прозвала бы его лгуном и отказалась бы сопровождать его. Но если она неправдиво отрицала прежние отношения, его товарищи захватили бы ее силой. Как отмечено, среди Лис это делала самая молодая группа членов. На практике, имелся большой элемент удачи относительно этого. Некоторые мужчины говорили о близости, которой никогда не было и могли увести женщину силой, так как мужской кодекс чести не позволял мужу показывать свою ревность. Из следующего рассказа мы узнаем, как хотели похитить женщин Удары-В-Ночи (Strikes-at-night), речную кроу, мать Быка-Ласки (Bull-weasel).

"Мой муж был большой воин. Он был Лиса. Кистени и Лисы крали жен друг друга тогда, когда мой муж был в военном походе. До этого другой мужчина ухаживал за мной с дарами говядины и лошадей, но я вышла замуж за отца Быка-Ласки. Теперь этот человек шел с другими Кистенями, чтобы получить меня. Я боялась, что они собирались взять меня силой, так что я спряталась далеко в холмах, где женщина оплакивала своего мертвого сына. Другая женщина пошла со мной по той же самой причине; она была вдовой умершего. Именно она спланировала способ убежать. «Моя свекровь - она сказала, - выходит каждое утро, чтобы поститься; позвольте нам идти с нею». Все мы получили траурные одеяла, и рано утром мы ушли вместе в холмы, где никто не мог найти нас. Мы могли слышать, как приехали Кистени и искали женщин. Когда церемония «хвастающихся» была закончена, мы увидели, что похитители уводят украденную женщину к своему дому. Мы постились и наблюдали оттуда весь день. Мы не имели воды. В течение дня близкие скорбящей принесли ей пищу и воду. Тогда мы обе спрятались, прося ее не сообщать о нас. Когда близкие ушли, все мы поели то, что они принесли. Ночью мы возвратились, чтобы разбить лагерь со скорбящей. Оплакивающие тогда спали в очень маленьких палатках без всякого художественного оформления. Мы поспали в таких палатках и на следующее утро вновь пошли за скорбящей.

Мой муж возвратился с большим военным отрядом, и я увидела его, как он искал меня. Люди сказали ему, что я сбежала, чтобы не быть похищенной. Он не подходил ко мне, потому что он не желал со мной разговаривать, если я была похищена. Одной ночью я украдкой приблизилась к нему. Он сказал мне, что, если Кистени приедут за мной, в то время как я буду с ним, он не сможет меня защитить, но если я скроюсь, это будет хорошо. Мой муж раскрасил меня, и я уехала на его лошади. Теперь Кистени планировали поймать меня, но сестра моего мужа предупредила меня и велела мне идти с нею и что тогда они не найдут меня. Вскоре приехали Кистени, везя с собой шесть женщин Лис, захваченных ими. Я ехала со своей невесткой, когда они приблизились, и моя невестка не позволила мне убежать. Некоторые палатки уже были сложены в фургоне и меня спрятали там под мешками. Они схватили жену мужчины, которая честно жила с ним в течение нескольких лет. Он был разъярен и собирался убить ее со стрелой, затем мы услышали выстрел. Кистени разбежались. Они стали нападать на фургоны Лис, разрезать одеяла на полосы и обстреливать ноги их лошадей.

К вечеру мы увидели мужчину, который поднимал одеяло и бросал его нескольких раз, чтобы указать, сколько Кроу было убито. Он сделал эти три раза. Мы узнали, что были разосланы военные отряды в двух направлениях и что все воины были успокоены. Женщина застрелила своего мужа и потеряла двух братьев. Наш лагерь носил траур. Так, похищение жены прекратилось и я убежала".

Эта история демонстрирует намного больше чем просто нежелание жены уходить от своего мужа: желание мужа удержать ее, было слабее кодекса чести, который запрещал любое сопротивление если, она была захвачен в его присутствии. Его желание быть далеко, если это произошло, типично. Все же не все мужчины были образцы мужественного поведения. Никакой мужчина не хотел видеть свою жену украденной на его глазах. Возможно они предполагали, что отдают женщину, уже готовую без колебания тайно сбежать.

Прежде чем начинался период похищения, Лисы пели песню, слова которой, как предполагается, будут произнесены женщиной:

Baki'a bara'cde kom, ba'wiky; bara'cde kom bare'wiky.

(Мой возлюбленный – за тем, кого я люблю, я буду идти.)

Подобная песня:

I'axuxke i'tum, baki'wake.

(Лисы красивы, я сделаю их своими возлюбленными.)

После выбора молодые женщины стремились выяснять, приняли ли их возлюбленные изогнутые или прямые жезлы. В течение общественного парада любого клуба барабанщики стояли бы внутри круга, а на знаменосцев указывали бы их жезлы. Женщина сообщила своему возлюбленному о своей готовности. После танца, мужчина заглядывал в ее жилище и говорил: "Я пришел за тобой!" Тогда она следовала за своим возлюбленным. Или мужчина мог взять инициативу, посылать посредников женщине, и назначить ей место и время тайного бегства. Ничто не было более позорным, чем брать назад украденную женщину. Такой мужчина был подобен мужу непристойной женщины, терял свое лицо и высмеивался в песнях все оставшиеся годы своей жизни. После похищения мальчики караулили, чтобы муж, понесший тяжелую утрату, тайно не посещал или вступал в повторный брак со своей неверной женой. Если они были пойманы на месте преступления, его связывали и вымазывали собачьими или другими экскрементами. Кроме того, любой имел право порезать все их одеяла.

Один Кистень, который вступил в повторный брак со своей украденной женой, был осмеян Лисами в песне::

Maraxi'cekatu'we dak ake'ret ba'wiky; du'o awa'xpewiky.

(Дорогие Кистени, я сделаю ваших детей сиротами; Я женюсь на ваших женах.)

Подобная песня бежала следующим образом:

A're-tatse'we u'a kurutsi'm, kanda'kure ko'otem, du'a hu " kawe.

(Прямая-Рука взял назад свою жену; это позор - позволять жене вернуться)

Фактически, любой показ эмоций в этих обстоятельствах пробуждал безжалостную радость. Когда муж выходил из лагеря плачущим о потере своей жены, другой клуб сочинил эту песню:

I'itsic baraskawi'a ri'awawiky, i'we wa'wiky, kara '-wa'tsewiky.

(Pole-crotch - я его огорчу, я заставлю его плакать, я заставлю его бежать).

После похищения проводился ритуальный показ пленных женщин. Успешный клуб возвещал: "Одна из девочек-Кистней (Лис) выходит замуж за нашего Лиса (Кистеня) по ее собственному согласию!" Они приводили ее в жилище клуба, где все пиршествовали, пели и танцевали всю ночь. Она была единственной присуществующей женщиной. Семейство ее похитителя обращалось с нею как с настоящей невестой, принося ей платье из зубов лося и другое одеяние. На следующее утро старейшина общества проходил по лагерю и кричал: "Мы собираемся хорошо проводить время сегодня, седлайте своих лошадей и готовьтесь к сегодняшнему большому танцу!" Украденная женщина наряжалась в свою новую одежду, лицо раскрашивала красными полосами, как воины раскрашивались для войны. Она должна была ехать позади воина, который однажды спас кроу от преследования врага, взяв его на коня позади себя и называвшегося akbapl'cere (тот, кто берет кого-то позади). Любой другой мужчина, предполагающий, женщине ехать с ним, был бы осмеян и сразу отброшен конкурирующим клубом. Имелись и другие ограничения. Подвиг, должен был быть совершен в военном походе, а не при защите лагеря. Далее, лошадь, оседланная парой, должна быть угнанной из лагеря врага, иначе наездники были бы сброшены, уздечка порвана и лошадь прогоняли.

Все общество шествовало в два ряда, с руководителями и тыловыми мужчинами на концах; только akbapi'cere и женщина ехали вне линии. Точно так же они сидели вне круга, сформированного обществом в центре лагеря, где проводился танец, продолжавшийся до вечера. Общество, потерявшее женщину, с притворным безразличием наблюдало за праздником. Наконец, члены торжествующего клуба возвращались к жилищу, оставляя женщину в обществе ее возлюбленного. Как отмечено, она чаще всего прогонялась им после краткого периода совместной жизни.

Этот сезон дозволенного похищения был краток, — возможно не более чем две недели. Когда все жены, поддающиеся захвату, меняли мужей, эти два клуба продолжали военные действия, каждая старалась выиграть первый удачный ход перед конкурирующей организацией. Они могли сражаться в одном отряде. Эти соревнования делали мужчин бесстрашными. Обычно Лисы не позволяли петь песню Кистня и наоборот; это было бы оскорблением. Но общество, которое делало первый удачный ход, брало себе на время песни конкурента, то есть оно могло использовать песню проигравших и приспосабливать к ней слова, составленные для случая. Это означало, конечно, осмеяние побежденных, которые не пользовались песнями до тех пор, пока они не делали первыми удачный ход в последующем столкновении.

Дух, порожденный эту конкуренцию, иллюстрирован следующим инцидентом. Однажды враг укрепился на высоком холме. Носитель изогнутого жезла Лисы поднялся на некоторое расстояние, но затем вернулся к своей эмблеме. Рядовой Кистень спросил: "Кто-нибудь ударил уже врага? " "- Нет, это трудно". Тогда этот мужчина выхватывал жезл носителя Лис, взошел на холм и поразил им одного врага. Оставив жезл на холме, он отбежал на безопасное расстояние, достиг своих людей, и бросил вызов Лисам, чтобы те восстановили свою честь. Ни один из них не смел идти на это. При возвращении в лагерь, Кистени пели песни Лис, которые были обязаны заимствовать песни других обществ.

На другом случае служитель Лис, несущий тот же самый жезл, сбежал от врага. Кистени составили следующую ироническую песню:

I'axuxkakatu'we daka're watsa'tsk. Batse't ce'wiaruk.

(You dear Foxes, you run fast. Men are wont to die.)

(Вы дорогие Лисы, вы бегаете быстро. Мужчины привыкли умирать.)

Однажды Молодой Заяц сделал первый удачный ход и собирался петь песни Лис. Однако, его более молодой брат, Лиса, требовал право первого удачного хода себе. Кистени возразили Лису, но Молодой Заяц согласился, потому что это был его брат, — семейная лояльность была иногда выше солидарности клуба.

Согласно воспоминанию Седого Быка, два предводителя Кистеней с изогнутыми жезлами был убиты в за два года, и на третий год один из их предъявителей с прямым жезлом был убит. Тогда Кистени начали насмехаться над трусостью Лис, так как они не потеряли никого из своих предводителей. Общепризнанно, что Кистени превосходили своих соперников в безрассудстве.

С первым снегопадом дух соревнования исчезал, и эти два клуба жили вместе в совершенном дружелюбии до следующей весны. Психология их взаимных отношений походила на конкурирующие колледжи, скажем, Университет Калифорнии и Stanford, чья враждебность аналогично ограничена специальными случаями.